НовостиNews
-
ПоискSearch
-
ТекстыTexts
-
ФотоPhotos
-
КартыMaps
-
СнаряжениеEquipment
-
LTLT
Вот уже шесть сезонов я бегаю на лыжах с группой Дмитриева. И столько же времени хожу в большие зимние походы, в основном, в Хибины. Но только теперь удалось совместить эти два развлечения. Впрочем, другие участники уже имели солидный опыт беговых походов по северным горам, а Марина Галкина даже написала про это статью. Большое впечатление на меня произвел рассказ Андрея Сашина об их прошлогоднем походе с невероятной восьмидесятикилометровой радиалкой через пять перевалов, закончившейся в полночь. Услышав такое, я окончательно загорелся идти.
Специфика похода заключалась в том, что он был одновременно беговым и детским. То есть, по сути, предлагалось совместить два противоречивых требования: чтобы в походе могли участвовать дети и чтобы он, тем не менее, был интересен для взрослых. При том, что эти самые взрослые -- достаточно подготовленные лыжники: вся штурмовая группа неоднократно бегала сотню, причем не с последними результатами. Наложение этих условий определило стиль похода: базовый лагерь с радиалками (впрочем, и в отсутствие детей данный стиль представляется оптимальным для Хибин).
Группа состояла из 11 человек: Алексей Отвагин с женой Татьяной, сыном, тоже Алексеем, и дочкой Катей; Андрей Сашин с женой Ириной, сыном Сашей и дочкой Светой; Марина Галкина, Андрей Тузов и я. Иными словами, все мужчины повторялись (два Алексея, два Андрея, два Александра), а все женщины были уникальны. Штурмовая группа, совершавшая активную часть похода, состояла из двух Алексеев, двух Андреев, Марины и меня. Остальные участники в основном гуляли в окрестностях лагеря, и лишь 24 марта вся группа целиком совершила восхождение на высшую точку Хибин, гору Юдычвумчорр.
Ярко выраженного руководителя не было. Большинство организационных вопросов решал Андрей Сашин, он же был главным специалистом по техническим действиям на крутых склонах. В критических ситуациях проявлял лидерские качества Алексей Отвагин старший. Он построил большую палатку-чум и печку собственной конструкции. Обязанности завхоза выполняла Ирина Сашина. Марина Галкина занималась видеосъемкой. А я был штурманом -- прокладывал маршруты и осуществлял навигацию на местности.
Основная часть похода длилась 6 дней и пришлась на 21-26 марта 2004г. Общая протяженность маршрута за этот период составила примерно 170км. Было пройдено 7 перевалов и 4 вершины. Перед этим Отвагины (отец и сын) и Андрей Тузов два дня обустраивали лагерь, за что им отдельное спасибо.
Погода в целом была прекрасная, хоть и более холодная, чем обычно. Лавинная опасность отсутствовала, так как все склоны были покрыты твердым фирном, поверх которого лежало лишь несколько сантиметров свежего снега.
Отмечу, что еще две группы дмитриевцев ходили в окрестностях Кольского примерно в одно время с нами: группа Зайцева по Хибинам и группа Толасова по Карельскому берегу Белого моря.
Читая данный текст, полезно иметь перед глазами соответствующие листы карты масштаба 1:50000 (их можно скачать отсюда), а также файлы с геоданными -- треками и путевыми точками (а что это такое?) в формате программы OziExplorer. Треки маршрутов первых четырех с половиной дней похода (21-25 марта) сильно загрублены вследствие ограниченности резервной памяти моего GPS-приемника и других технических проблем. Треки не всегда писались хорошо и поэтому местами правились вручную по памяти. В тексте я ссылаюсь на точки, заключая их названия в круглые скобки.
Постановка лагеря, радиалка на пер. Рамзая (~20км).
Утром 19 марта на станции Хибины был высажен наш первый десант: отец и сын Отвагины и Андрей Тузов. Пройдя примерно 7км вверх по течению р. Малая Белая и недоходя около 2км до устья ручья Ферсмана, они нашли прекрасное место для базового лагеря на высоком правом берегу Малой Белой (CAMP). Просторная поляна, речная полынья, удобная не только для набора воды, но и для купания, красивый вид на окрестные горы, стратегически удачное местоположение. Но главное -- четырнадцать прекрасных еловых сушин! Это большое везение -- найти столько дров в одной из самых излюбленных туристами хибинских долин. Пожалуй, единственный недостаток этого места стоянки -- излишняя открытость ветрам.
Отдельно следует описать дорогу со станции в базовый лагерь. Первые 4км она совпадает со стандартной лыжней по Малой Белой, и идет вблизи речного русла. После серии обледенелых фонтанов, оставшихся от сломанного водопровода, основная лыжня уходит от русла налево и, как утверждают наши разведчики, действительно является "левой": мордохлыст, путаница веток. А по правому берегу идет старый след бурана, то забираясь на прибрежные холмы, то спускаясь с них. Этот участок лыжни, в итоге выбранный в качестве "дороги к дому", по обилию подъемов и спусков напоминает дмитриевскую сотенную трассу в районе обеденного костра в Зеленино. За свой бешеный рельеф он получил название "Военно-грузинская дорога". Дорога была заботливо отмаркирована фирменными стрелочками с буквой D. Но и без них все понятно: где еще в Хибинах рядом с хорошей классической лыжней вы найдете размашистый коньковый след по целине? Этот след оставляли, конечно же, Отвагины, чей буйный спортивный темперамент в обычную лыжню не помещался.
Два дня происходило обустройство лагеря: палатка, печка, дрова, снежная стенка от ветра, костровая яма, туалет со шлагбаумом. Погоды все это время не было, так что наши герои только раз сбегали до Рамзая и обратно, да так ничего и не увидели в молоке.
Приближался момент нашего приезда. Условились, что Отвагины прибегут на станцию встречать нас. Боясь проспать, они ночью каждый час просыпались от пиканья часов. И вот наступило утро. Погода, наконец, улыбнулась гостям Хибин: впервые стали видны горы. Поезд N182 прибыл на станцию Хибины точно по расписанию, чуть раньше семи утра. Из вагона выходим мы, нас встречают Отвагины. Младший из них от нетерпения пытается бежать прямо по путям. Его Elan'ы взвизгивают от боли.
Ст.Хибины -- лагерь -- пер.вост.Арсеньева -- пер.Юмъекорр -- ущ.Аку-Аку -- ст.Хибины -- лагерь (48км).
Итак, -- ура! -- мы в Хибинах. Первым делом пришлось познакомиться с Военно-грузинской дорогой, сперва прокатившись по ней со своими рюкзаками, а затем сбегав назад, чтобы помочь женщинам донести их груз до стоянки. После этого, позавтракав, штурмовая группа отправляется в первую радиалку.
Пробежав по накатанной лыжне до ручья Ферсмана, поворачиваем вверх по нему и без проблем залезаем на Восточный перевал Арсеньева (только Марина на взлете отклонилась влево, за камни, и потом долго выбиралась оттуда на своих маленьких кошках). Погода стоит спокойная, ветра нет. Но вершины гор скрыты в облаках. Такую погоду можно назвать "перевальной", т.е. пригодной лишь для взятия перевалов, -- в противоположность "вершинной" погоде, когда можно насладиться обзором местности с вершин. Поэтому мы не стали лезть на гору Ферсмана, а сразу спустились вниз, в долину ручья Меридионального.
Дальше нужно было каким-то образом выйти к перевалу Юмъекорр, чтобы через него спуститься к ущелью Аку-Аку -- цели нашего сегодняшнего радиального выхода. Требовалось обогнуть отрог массива Юмъечорр. Чтобы сократить путь, я предложил не спускаться в лес, а оттраверсировать отрог примерно по высоте 500-550м. Но на приглашение совершить этот маневр откликнулся только Леха младший, в то время как остальные члены нашей штурмовой команды, увлеченные спуском, усвистели вниз и только там осознали неоптимальность своего варианта. Разными путями народ постепенно подтягивался к подъему на Юмъекорр.
Юмъекорр по-саамски означает "ущелье мертвых". В Кратком обзоре топонимики туристских районов Кольского полуострова приводится такая легенда, объясняющая название перевала:
"В незапамятные времена напали на страну саамов воинственные шведы, которые стали отбирать пастбища, уводить оленей, убивать людей. Общими силами прогнали лопари завоевателей со своей земли. Последний бой состоялся в мрачном ущелье, где погибло особенно много лопарей, а их кровь пролилась на камни и навечно застыла там алыми каплями. Минерал, о котором идет речь -- эвдиалит -- уникален и встречается только в Хибинах."
Мрачное название ущелья не пришлось нам по душе, и мы скорее покатили вниз, к расщелине Аку-Аку.
На границе леса нас задержала забавная находка -- выброшенные кем-то сухари. Почему их выбросили, мы так и не поняли. Сухари, как сухари. Те, кому случалось долго голодать в трудных и длительных путешествиях, поймут, почему мы не пренебрегли найденными "ништяками", тем более, что в столь трудную радиалку было взято довольно мало еды. А уж как радовалась находке Марина! Она, ходившая в одиночку на предельно легкой раскладке, а порой и вовсе остававшаяся без еды, знает цену куску хлеба.
Агитируя за радиалку в Аку-Аку, я разрекламировал всем игру геокэшинг -- поиск сокровищ. Дело в том, что в Хибинах есть два тайника из этой игры, и один из них находится в ущелье Аку-Аку. После некоторых колебаний мы определили, в какой скале спрятан контейнер (AKUAKU), но извлечь его не пытались, так как щели в скале были полностью забиты снегом, а любые активные раскопки нарушили бы маскировку тайника, что запрещено правилами игры. Ответить на виртуальный вопрос также было трудно, поскольку обрыва над озером (CJ-OZ) как такового не было, на его месте образовался наклонный снежный надув высотой 5-6 метров. Поэтому факт посещения удалось подтвердить лишь с помощью некоторого другого ориентира, не зависящего от времени года.
Уже довольно поздно, пора возвращаться домой, а до нашей стоянки на Малой Белой 12км по прямой, причем рельеф местности такой, что о движении по прямой не может быть и речи. Самое разумное сейчас -- выйти на дорогу, что идет вдоль лэпки параллельно ж/д линии, добежать по ней до станции Хибины, а там -- по знакомой Военно-грузинской дороге до лагеря. Так мы и решили поступить.
Сняв лыжи, перешли по камням вскрытый ото льда ручей, стекающий с Юмъекорра, и по юго-западному отростку расщелины Аку-Аку направились в сторону Нефелиновых Песков. Когда горы расступились и пошли лесистые холмики, у нашего Лехи младшего, как говорят в велоклубе Караван, "взыграла буйня": имеющейся нагрузки ему показалось мало, он захотел прокатиться по озеру Имандра и был отпущен восвояси. Остальные пятеро, покрутившись по зарослям, нашли и лэпку, и дорогу. Перед ручьем Медвежьим остановились на перекус (как он был нужен именно в этот момент!) и покатили дальше. Я отстал, промочив лыжу -- перешел русло ручейка по мокрым камням, находясь в иллюзии, что сейчас очень легкий минус. За что поплатился: лед со снегом моментально настыли на скользящую поверхность. Спасибо Марине, у которой нашлась цикля.
Почистившись, я побежал вперед, надеясь догнать тропильщиков, как вдруг под лыжами оказался свежий буран, на котором нагло проступали еще более свежие следы коньком. Я сразу понял, что никого не догоню, и спокойно покатил классикой. Усталость, однако, брала свое. Последние три километра Военно-грузинской дороги дались особенно тяжело: мазь под колодкой сточилась, лыжи не держали на подъемах.
Несмотря на больший пройденный путь, Леха младший прибежал в лагерь раньше всех, реализовав свое спортивное честолюбие. Выкатив на лед Имандры, он со свистом пронесся коньком по идеально твердому покрытию до самой станции Хибины. Затем прибежали Леха старший, Андрей Сашин, я и Андрей Тузов. Марина пришла еще через час, уже в полной темноте. Кстати, у нее не было с собой фонарика -- наивно надеялась на раннее возвращение. Впрочем, почти никто не волновался: для того, чтобы представить себе, что Марина Галкина пропадет в тайге, нужно иметь очень сильное воображение :-)
Сегодня все умотались, как на сотне. И то сказать: честный полтинник по горам, с элементами тропежки и суммарным набором высоты не менее полутора тысяч! Вот вам типичный пример похода по Хибинам "в дмитриевском стиле" -- точно так же мы бегаем по Подмосковью, только без гор. Кто скажет, что в этот день "буйня" взяла верх над разумом, тот, пожалуй, будет прав. Но верно также и то, что нам было необходимо "выпустить пар", реализовать огромное количество избыточной (само)разрушительной энергии, накопившейся в виде наслоения бесчисленных стрессов -- последствий городской суеты (не могу не сослаться здесь на последнюю главу книги А.Бермана "Среди стихий"). Другой способ выместить эту энергию состоял бы в том, чтобы страшно напиться еще в поезде (что зачастую и происходит по дороге в зимний поход). Мы выбрали более гуманный вариант. Теперь поход должен войти в свой нормальный ритм.
По обыкновению я решил ночевать не в палатке, а у костра, под тентом: там более просторно и комфортно. Но оказалось, что и костровой ночлег имеет свои недостатки: засидевшийся у огня народ вел беседу до полуночи, и мне волей-неволей пришлось в ней участвовать.
Непогода. Прогулка до границы леса и обратно (10км). Строительство иглу.
Утро встретило нас сырым и тревожным ветром. Горы скрылись во мгле. В воздухе появились пушинки снега и стали, кружась, опускаться на шумящие вершины елей.
Непогода. Такое иногда бывает.
На этот день было запланировано кольцо Петрелиусов -- несложная техническая радиалка, восстановительная прогулка после вчерашнего забега, утомившего всех. Но, дойдя до границы леса, мы поняли, что у перевалов сегодня выходной день от туристов. Туристы тоже отдыхают: среди кривых берез, защищенная от ветра снежной стеной, стоит палатка Зима (CAMP1), из которой явно никто не хочет вылезать.
Андрей Сашин уговорил Леху Младшего и Марину остаться с ним наверху, и там, на холме, среди каменных березок они срубили небольшую иглу -- в качестве тренировки выживания в пурге. Мы с Лехой старшим сразу вернулись в лагерь, решив поберечь внутренне тепло. Еще будут возможности его растратить.
В лагере мы от нечего делать тоже срубили иглу. В строительном азарте, выкапываясь из-под уже готового домика, я сел на лучковую пилу, которой подправлял снежные кирпичи. После этого мне пришлось на время выключиться из общего веселья и уединиться у костра с иголкой, ниткой и поврежденными штанами. Все-таки, старый добрый авизент проще, дешевле и надежнее всех этих новомодных мембранных тканей...
Зато дети были в восторге от иглу в течение всего оставшегося похода. Они постоянно возились там, визжа от восторга и лишь изредка показываясь из норы на поверхность.
Вечером по соседству с нами обосновалась группа с детьми, руководитель которой и наши Отвагины сразу нашли общих знакомых: это оказался детский спортивный клуб Норд-Вест, в котором Леха старший одно время работал. Договорились о разделе сфер влияния: все сушины по ту сторону хребтика ваши, а по эту, уж извините, наши.
А вечером по мою душу пришел их штурман с "Легендой" -- навигационным прибором Garmin Etrex Legend. Обрадовавшись возможности работать на этом устройстве с векторными картами, он, было, закачал туда карту Хибин, но обнаружил вопиющее несоответствие ее с местностью (например, наш лагерь, согласно этой карте, находился точно в устье ручья Ферсмана, т.е. в 1.6км по прямой от своего истинного местоположения). Я вкратце изложил ему необходимые азы GPS-навигации с российскими картами -- рассказал про прямоугольную сетку Гаусса-Крюгера, систему координат Пулково-1942, настроил GPS и снабдил точными координатами интересующих его перевалов (Ферсмана, Северный Чорргор, Центральный Лявочорр -- да вы, ребята, спортсмены:-), а сам в очередной раз убедился, что "продвинутые" модели навигаторов на данный момент совершенно бесполезны для туристов.
Ночью Леха младший отправился ночевать в иглу и там спал в скрюченном состоянии, пока не "достиг просветления" -- свалился в яму возле входа. После этого он не выдержал, вылез из дырки и перелег к костру.
Пер. Вост. Петрелиуса -- г. Часначорр -- пер. вост. Арсеньева (35км)
Проснувшись утром, первым делом смотрю на горы: видны ли вершины? Видны! Голубое небо проступает сквозь тонкую пленку облаков.
Штурмовая группа выдвигается вверх по долине Малой Белой. Остающиеся внизу женщины и дети провожают нас до границы леса. Вот шесть фигурок исчезли и через некоторое время вновь возникли черными точками далеко впереди, на снежном поле. Провожающие машут нам, но не получают ответа: наши взгляды устремлены вперед, на Восточный перевал Петрелиуса.
Известно, что зимой перевал осложнен огромным снежным карнизом, перекрывающим вход на седловину с юга. Карниз действительно есть, но кажется не очень большим. И справа, и слева остались проходы. Но правый вариант кажется ужасно крутым и непроходимым без веревок, поэтому решаем подниматься слева.
Последний участок взлета на перевал оказывается довольно сложным. Крутизна склона достигает 45 градусов, а кошки все чаще втыкаются в жесткий фирн. Никаких следов на склоне нет: после вчерашней метели мы идем перевал первыми, как бы в режиме первопрохождения (никто из нас раньше не брал Восточного Петрелиуса). Труднее всего приходится Марине, на ботинках которой облегченные кошки, не имеющие ни передних, ни задних зубьев. Ее подстраховывает Андрей Сашин.
Приближаемся к наклонному ребру перегиба склона. Что за ним? Вылезаю за перегиб -- путь наверх свободен! Снежный склон, слева скалы. По инерции делаю несколько шагов вперед, потом обращаю взгляд направо и вижу перевальную седловину метрах в пятидесяти ниже, по ней уже разгуливают Леха младший с Андреем Тузовым. Вскоре подходит и Леха Старший. Ждем замыкающих. Из-за перегиба маячат лыжи, но никого не видно. Лыжи то покажутся, то исчезнут. Что происходит? Наконец, Андрей и освобожденная от рюкзака Марина появляются над перевалом. Восточный Петрелиус взят!
Погоду снова можно охарактеризовать как "перевальную": вершины гор скрыты облачностью, обзора нет. Поэтому мы решаем скатиться в долину ручья Петрелиуса с намерением перевалить через Южный Чорргор. Все так и идет по намеченному плану, пока мы не пересекаем ручей возле вышки (VYSHKA). В этот момент разъяснилось -- стали видны далекие горы. И тут у меня спонтанно возникла идея: а не рвануть ли по такому случаю на гору Часначорр, о которой я так давно мечтал? Делюсь этим внезапным порывом с остальными -- и нахожу поддержку. Пусть погода неустойчивая, но раз в данный момент она пускает нас наверх, надо принять приглашение! И идущий впереди Андрюха Тузов меняет курс нашего движения на юго-западный.
А идущая позади Марина все не понимала, зачем мы так круто полезли на перевал, и стала траверсировать склон более полого, чтобы потом не терять высоту. "Марина, пойдем на Часначорр?" -- окликаю ее сверху. -- "Ну, пошли". (Но потом Марина рассказывала, что ее внутренний голос в тот момент активно протестовал против этой авантюры).
Кто на лыжах, кто в кошках, лезем по горе наверх. Марина радуется, что идет не последней: цепочку замыкает Андрей Тузов. Но стоп: он же все время шел впереди -- как теперь оказался сзади?
Как Андрюха заскользил неокантованными краями лыж по твердому снегу и, пытаясь зарубиться, катился вниз по склону тридцать метров по вертикали, -- этого не видел никто. Но все кончилось благополучно, только он из первого стал последним.
Уже прошли два взлета и по пологому гребню начали приближаться к третьему и последнему, когда стоящую слева гору Петрелиуса вновь стала заволакивать дымка. Облака прорывались к нам с юго-востока, и непогода опережала наше восхождение всего на несколько десятков минут.
Перед самой кромкой вершинного плато наше внимание привлекли какие-то металлические предметы, лежащие среди камней на склоне. Подойдя ближе (AIR-CR), мы увидели следы авиакатастрофы -- обломки врезавшегося в гору самолета (или вертолета -- подробно изучить объект не позволили ни время, ни погода). Интересно было бы узнать, когда и как произошла эта авария или сбитие.
Леха старший возбужден: столько халявной нержавейки и титана пропадает зря! Нагрузить бы этим металлом рюкзак, да жаль, тащить далеко. А у Андрюхи Тузова вырывается возглас: "...твою мать! Здесь птицы не летают, самолеты бьются, одни сумасшедшие туристы ходят!"
И правда: что мы тут делаем? Погода портится, видимость пропадает, ветер 12-15м/с (опытный мореплаватель Алексей Отвагин старший умеет довольно точно определять скорость ветра). Нам нужно пройти по плато с востока на запад, просочившись между двух обрывов, и выбраться на западный гребень, чтобы спускаться по нему к ручью Меридиональному. Прежде всего, собираемся вместе: в молоке ни в коем случае не следует допускать разделения группы. Хочу взять курс на следующую реперную точку -- вершину 1143.0 -- и обнаруживаю, что в этот самый неподходящий момент GPS вырубился: сели батарейки. Пытаюсь взять азимут по компасу, а он у меня фиговый, китайский, от холода весь в пузырьках, стрелка скачет туда-сюда, залипает. В какой-то момент вообще начинаю сомневаться, не занесло ли нас на южный отрог плато. Для полного счастья нам теперь только не хватало выйти на траверс перевала Крестовый! С языка срывается: "стойте, мы не туда идем!". Потом, уже в спокойной обстановке, Леха старший отчитал меня: "штурман никогда не должен так говорить". Он прав: незачем провоцировать панику в и без того напряженной ситуации.
К счастью, стрелка успокаивается, и все оказывается в порядке. Мы ювелирно точно выходим на нужный западный гребень, спускаемся по камням. Леха младший мерзнет -- оставил в лагере теплую куртку. Но надо терпеть, ждать Марину, снова неуверенно идущую на своих игрушечных кошках -- разделяться нельзя! Этот случай послужит ему хорошей наукой, и в дальнейшем он не будет расставаться с пуховкой.
Дойдя до начала лыжного спуска, быстро перекусили и покатились по кратчайшей траектории в сторону захода на перевал Восточный Арсеньева. Покинув негостеприимное плато Часначорр, мы должны были еще раз подняться наверх, чтобы попасть в лагерь! Правда, Марина сообщила, что есть отступной вариант: в долине ручья Маннепахк должны стоять ее знакомые, которые в случае чего могут нас приютить. Но что тогда подумают оставшиеся в лагере? Нет, нам надо только на Малую Белую.
В образованном надувами затишке под камнем устраивается на ночлег группа. Ночевка явно вынужденная -- пережидают непогоду. Все выглядят уставшими. Видимо, сейчас им было бы проблематично спуститься обратно до леса. Крутят пальцем у виска, когда узнают, что нам сегодня еще идти перевал. Перекинувшись с обитателями ямы парой слов, спешим дальше: как им, так и нам дорога каждая минута светлого времени.
Перед развилкой на Западный и Восточный Арсеньева стоит иглу. Это нас ободряет: еще один вариант отступления.
В третий раз за день надеваем кошки и идем штурмовать уже хоженый нами Восточный перевал Арсеньева (о том, чтобы идти в темноте и пурге неизвестный и более сложный Западный, не может быть и речи). Поднимаемся молча, все вместе. Неожиданно резкий и сильный ветер -- не менее 20 м/с -- ударяет в лицо, почти сбивая с ног. Значит, перевал уже близко! Ничего не видно. Намеренно заходим на седловину восточнее, чем нужно, чтобы потом не свалиться с карниза. Ветер грандиозен, но нецелесообразно тратить драгоценные минуты последних сумерек на то, чтобы надевать пуховки, поэтому идем, не останавливаясь, все дальше. Спускаемся куда-то на ощупь. Наконец, впереди сквозь свистящий туман проявляется лежащая далеко внизу лесистая долина. Это Малая Белая! Прорвались!!!
И тут Андрюха Тузов преподносит нам сюрприз -- достает непонятно, как сохранившийся нетронутым термос с теплым чаем. Вот это предусмотрительность!Катим вниз. Группа хорошо сработалась. До леса ехали, не теряя друг друга из вида -- белые огоньки налобных фонариков Petzl скользили то влево, то вправо поперек склона. Марина, снова не взявшая с собой фонаря, ориентировалась на блуждающих светлячков. В лагере были в половине десятого.
г. Юдычвумчорр (юго-западный гребень) -- спуск по перемычке в западный цирк (19км).
Утром меня, как всегда, валявшегося у костра, разбудил Леха старший.
-- Саня, ты там живой? Сейчас мороз -- двадцать градусов!
Действительно, мороз. Идеально чистое голубое небо. Давление резко выросло. На такой случай у нас была запланирована радиалка на высшую точку Хибин, гору Юдычвумчорр (1200.6м). В этот раз мы решили взять с собой наверх всех женщин и детей. Иначе они окончательно закиснут в лагере.
Я замыслил провести народ по маршруту в форме петли. Вариант первый: подняться от ручья Ферсмана на плато по длинному пологому гребню-перемычке через отметку 1047.0, после чего спуститься с западной стены в цирк по крутой полочке (POLKA), разведанной нами в 2002г., примерно до высоты 1000м, откуда начинается прекрасный лыжный выкат до лесной зоны. Вариант второй: то же самое в противоположном направлении. Когда мы дошли до развилки петли (RPETL), я предложил всем на обсуждение выбор из этих двух альтернатив. В пользу второго варианта было то, что если дети устанут, их можно будет отправить домой на лыжах, не поднимая на плато. Но мужская часть группы (главным образом, Сашин старший) единодушно высказалась за решение "сжечь мосты" и пойти по первому варианту, чтобы не оставалось иного выбора, кроме как пройти маршрут полностью. Ну, очень хотелось добрым родителям показать подрастающему поколению те заповедные места, где зимуют раки и обитает Кузькина мать.
Вышли на гребень. Проблему отсутствия кошек у менее активной части группы решили следующим образом. Из взятой с собой 10-миллиметровой веревки сделали что-то вроде упряжки с большим количеством петель. После чего в передние петли впряглись два мужика, а те, кто без кошек, пролезли в петли вслед за ними -- что-то типа страхующей связки. Дети попервоначалу боялись скользкого склона, падали и упирались, не хотели учиться зарубаться. Но их все равно тащили вверх. Связка медленно всползала по гребню на плато, а снизу ее подстраховывали оставшиеся незадействованными обладатели кошек.
Вдруг со стороны ручья послышался стрекот моторов. Только мы успели подумать, что зря оставили лагерь без дежурных, как внизу горы появился и, лихо одолевая в лоб немыслимый подъем, начал стремительно приближаться к нам снегоход. Его водитель, одетый в ярко-оранжевый комбинезон спасателя, поинтересовался, не видели ли мы группу -- трех мужчин и женщину. Поезд, на котором они должны были вернуться домой, приехал без них. Может, это встреченные нами вчера туристы, прятавшиеся за камнем? Но что тогда мешало им сброситься через Имандру?
Вылезли на плато, там ветер 7м/с. Нам такое не страшно, но женщинам и, особенно, детям по первому разу приходится сурово. Наконец, впереди, как бы из-за края плато, появляется некий снежный купол. Что это? Вершина, более высокая, чем Юдычвумчорр? Нет! Это всего лишь трига -- облепленный и заметенный снегом геодезический знак, отмечающий собой вершину Хибин (LUN4). Последние несколько десятков метров Леха Старший нес Сашу младшего на руках -- у того совсем кончились силы. Остальные дети подходят и в изнеможении валятся на снег, лишь едва прикрытые тригой от ветра. Это их первое восхождение, -- и сразу какое!
Наскоро перекусили у триги шоколадом с сухофруктами и двинулись вниз. Казалось бы, все самое сложное позади. Но это иллюзия. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что всего через несколько сотен метров нас ждет наиболее серьезное на сегодня испытание: спуск по крутой перемычке с западной стены плато. Два года назад Юра Егоров успешно провел нас по ней вверх. Но теперь-то нам нужно идти вниз, причем с детьми!
Когда подошли к краю (POLKA), первая реакция была: это почти отвес, спуск невозможен. Все же сбросили рюкзаки и, вооруженные кошками и лыжными палками, отправились на разведку. Первые несколько десятков метров по вертикали особенно сложны, там уклон достигает сорока градусов. Дальше склон немного выполаживается, примерно до тридцатки, и по нему предстоит сбросить еще сто метров до пологой долины, где уже можно вставать на лыжи (VYKAT).
Разведка принесла некоторое успокоение. Если нарубить в снегу ступени, то по ним можно, страхуя веревкой, спустить всех, кто без кошек, включая детей. Вот только как их всех удержать, если что? Для надежности решили произвести спуск в две ходки: сначала трех детей, затем двух женщин и вещи.
Пока производили подготовку и осуществляли саму операцию "спасения" восходителей, все, кто ожидал своей очереди к веревке, сильно замерзли. Солнце ощутимо разогревало склон, и на нем быстро затвердевала ледяная корка, что усложняло спуск. Желая ускорить процесс, Андрей Сашин схватил лыжу и с воинственным криком метнул ее вниз. Набирая скорость, снаряд немного сместился поперек склона и просвистел в считанных метрах от нас с Лехой старшим, поднимавшихся в этот момент наверх, чтобы начать вторую ходку. Довольный результатом, Андрей изготовился швырять с горы вторую лыжу и рюкзак. Я стал показывать знаками, чтобы он этого не делал, а со стороны Лехи донесся сквозь шум ветра неразборчивый, но выразительный трехэтажный мат.
Наконец, все собираются внизу, у камня (VYKAT), и начинают скользить вниз на лыжах. Леха старший контролирует детей, не давая им разгоняться слишком сильно. Обладая не бог весть какой горнолыжной техникой, я еду без остановок, чтобы не отстать. Но в какой-то момент обнаруживаю, что иду первым. Оборачиваюсь назад и вижу всю группу, собравшуюся вместе на склоне метрах в ста выше меня (ACCID, высота примерно 750м). Возвращаюсь наверх: надо выяснить, что произошло. Оказывается, Татьяна на совсем несложном месте с разгону врезалась в фирновый заструг, потеряла равновесие и упала, да так неудачно, что серьезно подвернула ногу. Лежит и не может подняться. Видя такое дело, Леха старший дал ракету и тем самым остановил и собрал всю группу.
Некоторое время народ толпился вокруг пострадавшей и спорил, что с ней делать. Сняв ботинок, перелома не обнаружили (в Москве после рентгеновского обследования выяснилось, что это все-таки перелом лодыжки, хитро запрятанный под связки). Ясно было одно: надо как можно скорее спустить ее до леса и оттранспортировать в лагерь. До лыжни Таню, меняясь, несли по двое два Лехи и Андрей Сашин, а там поставили на лыжи и катили. На простых пологих спусках и горизонтальных участках она могла сама идти на руках.
Кого винить в произошедшем? Падение произошло на простом участке склона, группа шла вместе, вообще все в этот момент делалось по правилам. И все-таки, пожалуй, сегодня случился перебор: недостаточно опытные и тренированные участники не были готовы к испытаниям, которым их подвергли. Что, в конечном счете, вызвало ухудшение концентрации внимания на спуске: все расслабились, ожидая, что скоро будут дома.
Маленький Саша, видимо, тоже не выдержал сегодняшнего стресса. Бросив свои лыжи, он побежал вниз, все дальше уходя вперед от группы. Посланный в лагерь готовить еду и пилить дрова, я успел заметить движущуюся по склону точку прежде, чем сам нырнул в лес. Решил дождаться беглеца и вести его на стоянку. Впрочем, оказалось, что семилетний мальчик прекрасно помнит каждый поворот дороги и почти не отстает от меня (на спусках он вставал на задники моих лыж, и мы катились вместе). Будущий дмитриевец!
В довершение всего, вечером сильно похолодало. Как только зашло солнце, температура немедленно упала ниже отметки -20. Татьяну сразу отвели в натопленную палатку, напоили подогретым вином, и она заснула, а остальные, ежась, скучились у костра, глотая спирт и продолжая обсуждение этого богатого на события дня.
Потом, уже ночью, дети продолжали во сне бороться с высотой и ветром и сквозь сон кричали, пугая взрослых.
Г. Тахтарвумчорр -- оз. Мал. Вудъявр -- пер. Рамзая (34км).
Ночью был сильный мороз: -25. Леха старший, выходивший ближе к утру пилить дрова для печки, наблюдал интересный термофизиологический процесс: по мере угасания костра лежавший рядом желтый спальник все больше сворачивался в клубок. Зная, что от холода все тела сжимаются, и испугавшись, что я могу совсем схлопнуться в точку и исчезнуть, Леха подложил в костер большое бревно. Спальник начал постепенно распрямляться...
За ночь у Татьяны не произошло серьезного ухудшения самочувствия, лишь нога немного опухла. Она пытается прикладывать к больному месту пакет со снегом.
Погода снова ясная, и мы решаем сразу лезть наверх. На этот раз -- на плато Тахтарвумчорр. В прошлом году Отвагины с Сашиным выходили на штурм этой горы, но не смогли залезть туда без кошек.
То ли из-за холода, то ли из-за большого количества дел по лагерю, мы выходим на маршрут довольно поздно, примерно в половине двенадцатого. Идем вверх по лыжне, и через километр после ручья Ферсмана находим буранный след, идущий направо, в сторону нашего пути подъема. Дойдя по нему до подножия гребня, надеваем кошки и отправляемся по гребню вверх, в сторону локальной вершины 1089.3. Я все пытаюсь высмотреть вдалеке наш лагерь. Прекрасно понимаю, где нужно искать, но ни палатки, ни тента не вижу, да и про вон ту серую палочку не могу уверенно сказать, что это дым от костра. Летом все гораздо проще: на фоне зеленой тайги все цветные туристские тряпки ярко выделяются. А вот зимой почему-то остаются только два цвета: черный и белый. Даже силуэт человека вдалеке на снежном склоне отличаешь от камня только по движению.
На первой вершине (LUN51) съедаем сухофрукты и шоколад, запиваем чаем из термоса и надеваем лыжи, -- чтобы докатить на них до самого лагеря. Именно так я спланировал маршрут: за крутым подъемом должен следовать длинный пологий спуск, "катуха". Впрочем, прежде, чем начать этот спуск, нам нужно пройти 4км по северному хребту Тахтарвумчорра, повторяя все его изгибы.
Миновав "тройную точку" (развилку хребтов, образующих плато), огибаем цирк над озером, дающим начало верхнему притоку Малой Белой. Над пропастью нависают снежные козырьки. Справа, в километре от нас, плато прорезает длинная глубокая щель. Видимо, это и есть сложный перевал Щель Тахтарвумчорра. Обзор великолепен. В необычном ракурсе предстают перед нами внизу оба перевала Петрелиуса. Обманчиво близкими кажутся и Чуна-тундры на западе, и Ловозерские на востоке.
Проходим вершину плато -- гору 1154.0 -- и двигаемся дальше по сужающейся перемычке. Перед нами встает первое препятствие: поперечная скальная щель глубиной 5-7 метров с массивными снежными надувами (SCHL1). Приходится снять лыжи и, передав их по конвейеру вниз со ступеньки, прыгать туда самому. Кошки надевать не пришлось. Марина снимает прохождение на камеру.
Еще метров чeрез пятьдесят -- снова щель, пологая и менее глубокая. Ширина доступной для передвижения полосы местами сужается до нескольких метров, по краям глубокие пропасти. Из препятствий запомнилась еще одна простая щель (SCHL2) и самое узкое место -- перемычка метровой ширины с обрывами в обе стороны (SCHL3).
Вскоре после этого гребень расширяется, на нем появляется буранный след. Внизу видны многоэтажные дома города Кировска. Андрей Сашин производит попытку сотовой связи, впрочем, не увенчавшуюся успехом. За вершиной 1128.6 начинается затяжной спуск: сначала галсы по хребту Тахтарпорр, затем загогулина в цирк под только что пройденной перемычкой, после чего следует длинный выкат по распадку в сторону оз. Малый Вудъявр. Замечательный мягкий снег без неоднороднотей и застругов, а внизу скоростная буранка -- только ветер в ушах свистит. Мой GPS зафиксировал максимальную скорость 39км/ч, а была бы значительно больше, не соскакивай я время от времени в сторону, на целину, чтобы притормозить.
Внизу перекусываем (LUN52), делимся впечатлениями. Все в восторге от маршрута. Кстати, Тахтарвум по-саамски означает "долина желанного отдыха", и это название очень точно отражает настроение сегодняшнего дня.
Обсуждаем, куда теперь податься. Время довольно позднее, 4 часа дня. Обсуждавшийся ранее "план-максимум" -- заложить крюк через Кукисвум и Западного Петрелиуса -- отклоняется. Не стоит забивать впечатление от пройденного красивого участка вечерней беготней по горизонтали в неумеренных количествах. Пойдем домой через перевал Рамзая.
Спускаемся окончательно до низу и встаем на супер-накатанную рамзайскую лыжню (LYZ-X). Тягун в долине перед перевалом дался непросто: от мороза лыжи тупят, мазь не работает. Зато само ущелье сполна вознаградило нас за усилия: в его створе, как мушка в прицеле, застыло склоняющееся к закату солнце. Дальше был фантастический скоростной полет по настовым полям и лесной лыжне, навстречу яркому огненному шару: все вниз, вниз, вниз, до самой стоянки.
Только прибежав, Андрей Тузов немедленно бросается к полынье, раздевается и ныряет в воду. Да еще потом умудряется выстирать свою одежду -- в такой холод! "Это ж какое здоровье надо иметь!" -- комментирует изумленный Леха старший.
Пока мы гуляли, дети, вооружившись красками, разрисовали цветами иглу, стену и весь остальной лагерь. Завтра праздник: будем провожать зиму.
Не рано ли? Стрелка термометра на глазах проваливается вниз, стремясь в этот раз побить все рекорды. При такой температуре уже нерационально расходовать энергию пильщиков на заготовку дров для ночного костра: лежа под тентом, я сожгу их немерено, чтобы не замерзнуть. Еще, того и гляди, спалю и стол, и скамейки. Поэтому решаю в этот раз отправиться спать в палатку.
Радиалка на пер. Зап. и Вост.Арсеньева. Проводы зимы. Переход на станцию и финишный костер (25км).
Ночью в палатке было полно дыма. Оказалось, просвет трубы, которую неделю не чистили, стал не больше толщины лыжной палки. Поэтому, как только стало светло, я с удовольствием отправился на улицу варить завтрак. Первым делом, конечно, смотрю на градусник. -28! Столь сильный мороз в конце марта удивителен даже для заполярных Хибин -- это все равно как если бы у нас в средней полосе в это же время года ударило -17 (такое я тоже наблюдал -- в 1997г. в Суздале, куда мы возили школьников).
После еды отправляемся выполнить последний должок перед Хибинами -- взять Западный перевал Арсеньева. В том году штурмовой отряд в отсутствие видимости и без средств навигации выскочил вместо перевала на почти вертикальные южные склоны пика Юмъечорр, откуда вынужден был вернуться ни с чем.
На карте перевал выглядит сурово, примерно как перевал Ферсмана: с одной стороны пологий склон, с другой (нашей) -- скальная стенка. Но все говорят, что он идется без веревок.
На подходе к перевалу обгоняем большую группу детей на бескидах. Что за радость монотонно топать по лыжне на тяжелых деревяшках, неизменно видя вместо гор спину впереди идущего?
Подъем на Западный Арсеньева напоминает восхождение по лестнице на верхний этаж небоскреба: на всем протяжении в снегу прорублены ступени. Кошки можно было оставить в рюкзаке. Скальная стена, которой мы так боялись, прерывается пологой щелью -- это и есть перевал.
С перевала делаем короткую "бесплатную" радиалку на вершину Юмъечорр (1097.1м), крайнюю западную цитадель Хибин. Несмотря на окончание "чорр" -- гора с плоской вершиной, -- это в действительности настоящий пик с прекрасным обзором во все стороны, а не "футбольное поле".
Марина уговаривает меня прогуляться верхами в сторону Восточного Арсеньева. Остальные спешат в лагерь: это последний день похода, уже пора начинать сборы. Спускаясь с перевала, они снова обгоняют все ту же детскую группу, не дошедшую до верха и повернувшую назад. Как метеоры, проносятся на своих кошках мимо застывшей в изумлении вереницы детей на ступенях. Руководитель спокойно комментирует: "вот, смотрите, ребята, как не надо ходить".
А мы, не спеша, траверсируем хребет. Марина много снимает. Хотим напоследок забраться на гору Ферсмана, но тут с юга прилетает резкий ветер, и наверху становится неуютно. Спускаемся вниз по столь знакомому теперь Восточному Арсеньева. Насколько он выглядит проще и безобиднее при ясном свете дня, чем в темноте и непогоде! В два счета сбегаем к началу лыжного выката. Подставляя солнцу лицо, медленно выписываем петли по склону, не спеша расстаться с любимыми горами.
Жалко уезжать, таким коротким был поход... С другой стороны, погода тоже не вечна. В течение дня температура выросла с -28 до -6. Барометр показывает падение атмосферного давления в течение последних суток. В общем, как говорят в таких случаях, в нашем деле главное -- вовремя смыться.
В лагере у народа праздник -- проводы зимы, сдвинутая на месяц хибинская версия Масленицы. Торжественно сжигаем чучело Зимы, водим вокруг него хоровод. А дети уже "штурмовали крепость": от стены, семь ночей защищавшей палатку от восточных ветров, остались одни развалины.
Скоро в путь. Отдельную проблему представляет транспортировка к поезду раненой Татьяны. Поскольку продолжительность этой операции -- величина весьма неопределенная, то, чтобы народ не мерз, решаем устроить вблизи станции "финишный костер", в лучших традициях дмитриевской сотни. Нас с Мариной посылают на поиск подходящего места, и нам везет: менее чем в километре от ж/д станции находим возле лыжни настоящую сосновую сушину.
Как только все собрались у финишного костра, небо озарилось полярным сиянием небывалой красоты. Из зенита, рождаясь в одной точке, веером, по спирали разбегались мерцающие полосы, переливаясь многими оттенками, от чуть зеленоватого до фиолетового. Потом все исчезало, и в другом конце неба зажигался прожектор; его луч поворачивался, становился все шире, шире, распадался на отдельные полосы, как на спектрограмме, и съезжал куда-то к горизонту. Такое удивительное сияние все видят впервые.
От костра с большой неохотой уходим за двадцать минут до поезда. На станции связываем лыжи и прыгаем от холода, пока из-за поворота, наконец, не появляется долгожданный живой движущийся свет.
В поезде, неуклонно следовавшем на юг, у нас возник спор, как писать дневник похода: надо ли автору сухо и последовательно описывать происходившие события, при случае ссылаясь на метры, секунды, миллибары и градусы, или ему стоит сконцентрироваться на собственных переживаниях.
-- Вот скажите, какое из событий произвело на вас наибольшее впечатление? -- интервьюировала нас Марина.
-- Траверс плато Часначорр в тумане между обрывами -- ответил Андрей Тузов.
-- Восточный Петрелиус -- возразил Андрей Сашин.
-- А мне очень понравились гребневые маршруты: перемычки на Тахтарвумчорре и путь от Западного к Восточному Арсеньеву -- такой выбор сделала сама Марина.
-- Пожалуй, мне больше всего запомнилось, как на Юдычвумчорре вышли к перегибу, и я понял, что там предстоит спускать детей. Еще запомнился момент, когда вы только что приехали и счастливый Андрюха Сашин бежит вдоль поезда с кучей лыж и рюкзаком -- сказал Алексей Отвагин старший -- А вообще трудно выделить какое-то отдельное событие. Весь поход меня не покидало ощущение праздника -- подытожил он.
Мерный стаканчик -- "жахалка" -- в очередной раз наполняет ароматным Карельским бальзамом походные кружки, одну за другой. Они не стеклянные, поэтому звук чоканья не столь эффектен.
Спасибо всем!
Мне хотелось бы добавить к этому тексту следующее: от имени всех участников хочу выразить благодарность нашему штурману Тонису А.С. Благодаря его домашним наработкам и мастерскому владению GPS'ом все наши радиалки закончились успешно. Имеет прямой смысл нарабатывать типовые маршруты задолго до похода и уже по месту подгонять их к погоде и самочувствию. Предварительное планирование хорошо еще тем, что на стадии разработки все активные члены группы как бы проигрывают про себя будущие маршруты, заранее внутренне готовясь к ним. По своему опыту знаю, что бороться за цель, которую выбрали только что, очень трудно. Всегда в глубине души встает вопрос: а может, не стоит? Пойдем еще куда-нибудь? А на спланированной радиалке мы испытываем те же чувства, как на линейном маршруте, когда жизненно необходимо выполнить поставленную задачу.
Теперь о спортивном темпераменте. В штурмовой группе необходимо иметь лидера, который будет четко определять скорость движения и контролировать эмоции тех, кто хочет бежать вперед. Нам этого не хватало.
О снаряжении. Мы использовали палатку типа чум диаметром 5.7м и высотой 2.6м, без дна. На 10-11 человек весьма комфортно. Наше общее мнение, что в лагере надо полноценно отдыхать и тратить минимум сил на хозяйственные работы. Очень помогла лучковая пила конструкции О.Глухарева. Сушину валили и разделывали втроем за 40-50 минут. Полезен был также большой колун для заготовки дров к печке. Большой веc снаряжения для разделки дров компенсировался быстротой и легкостью работы. Экономить на инструментах в данном типе походов считаю нецелесообразным.